В это время главный и старший ишхан Гагик Арцруни обратился к царю Смбату с просьбой вернуть ему город Нахчаван, который будто бы ещё дедами и прадедами [Гагика] был завоёван и придан их дому и роду, полагая его изъятие для себя обидой. Однако так как царь ещё прежде отдал его в дар Смбату – ишхану Сисакана, который всегда чуждался тщеславной гордости и с искренним старанием служил ему, то он не пожелал отнять у ишхана им же дарованную ему грамоту и обратить оказанные ему почести в бесчестие и оскорбление. Страшно раздосадованный этим, ишхан Гагик вероломно нарушил верность царю.
Приготовив много даров и приношений, он пустился в путь, поехал к остикану Юсуфу в Персию. Преподнеся ему свои многозначительные дары, он громогласно стал возводить на царя клевету и обвинения. Меж тем Юсуф, с удовольствием приняв [всё это], дал ему царскую корону, а также почести и дары царские: он надумал так поступить, чтобы нарушить их (Смбата и Гагика) согласие и чтобы после этого каждый из них легко был обманут его вероломством. Однако, [действуя] скрытно, подобно ползучему гаду, затаившемуся в расселине скалы, он не дал тотчас же почувствовать суть совершившегося. Но когда возомнивший себя царём ишхан Гагик вернулся в подвластную ему страну, все без исключения преисполнились чувством смятения и скорби, ибо были осведомлены о тёмных замыслах остикана, приготовившегося отворить двери погибели, кои ни в чьих силах не было закрыть, кроме бога.
<…> Прибыл к нему марзпан Армении Гурген, брат воцарившегося Гагика, чтобы, не обладая ни знаниями, ни опытом, убедить остикана вторгнуться в нашу страну. А затем, искусно и ловко взвесив [меру] своего служения ему и получив от него долг положенных почестей, он воротился оттуда с приглашением от остикана его брату прибыть к нему. Спустя какой-нибудь месяц прибыл, подоспел царь Гагик, согласно обещанию, чтобы и дело довершить и, в соответствии с наставлениями и обычаями благовоспитанности, уплатить долг, [налагаемый] дружеским договором: он преподнёс ему дары от полной сокровищницы. Цель всех их совещаний друг с другом состояла только в одном – облегчить, открыть перед Юсуфом дорогу в Армению и вообще отомстить за обоих царю Смбату. Не ведал [Гагик], что вспыхнувшее пламя, на какой бы стороне ни нашло горючее, нелицеприятно начнёт уничтожать, пожирать [эту] пищу. Затем, вторично увенчанный им (Юсуфом) короной и благосклонно почтенный, он вернулся, приготовившись стать проводником для похода [Юсуфа] в Армению <…>
<…> В беззакониях наших милосердие Господа не призрило на нас, и из-за прискорбной черноты наших дел солнце праведности с омерзением взглянуло на нас, и преданы мы в руки жестокогордого второго фараона и его злонравных надсмотрщиков, которые, причиняя больше ран, нежели гончарный круг горшечника, погубили нас, [нанося] один ужасный удар за другим. Ибо зашумел, подобно буре, смертоносный для нас, ядовитый ветер исмаильтянский и, взвихрив, словно пыль, рассеял, изгнал нас из наших жилищ, и, подобно стремительно мчащимся потокам, затопив, наводнив [все], упоил он дух безумия, как овец, погнав нас на убой <…>
И действительно, изошло от нас предвещающее смерть зловоние, ибо, будучи почтены и пользуясь благословением ласковой воли божьей, от коей пожинали добро, мы не оценили того по достоинству и не удовольствовались плодами утешения, почему и взыскал [Бог] с нас долг. Поэтому и проучены были мы ими и семикратно воздались нам грехи наши в утробе нашей…
И [усилиями] домашних более, нежели чужаков, взрос корень бедствий, ибо кое-кто, считавшиеся опорой, восстали на Господа и, вооружив свои языки неправедностью и беззаконием, стали говорить нашим ишханам вещи криводушные и ложные. Лжецы и обольстители возобладали над людьми честными и правдивыми, и истинные пастыри паствы Господа были уничижены в глазах полководцев наших и главных ишханов. И на соблазн себе получили они много пастырей, почему и претерпели мы поношение от людей лживых и безбожных, и стали мы предметом насмешек окружающих нас народов, и паства с пастырями вместе, захваченные жестокими крамольниками, были полонены и распроданы. …Те, кои некогда сидели на высших ступенях и красовались, вознесённые в царский дворец, ныне здесь были лукаво обмануты злым остиканом и наказаны карой смертной. Одних, засадив в железную темницу, он убивал постепенно мечом, голодом и розгами, а других, которые, как казалось очевидцам, были им почтены, он коварно приговаривал к смерти скрытно <…> Подобно пожару, охватившему леса и тростник, пожирающее пламя разбойничьих набегов исмаильтян распространилось средь нашего народа, и каждая голова страдала от боли, а сердце – от кручины <…>
При виде этого, царь Гагик вместе с братом своим Гургеном поняли, что это их руками и напутствием грянул гром неправедности и разлились [потоком] жестокие преступления вокруг церкви Христовой и народа, верующего в бога. В душе беспокоились они также об [угрожающей] им предательской смерти и были объяты страхом пред насильником. Кроме того, в страхе божьем, укоряли и упрекали они себя и, сожалея в сердцах своих [о соделанном], горько раскаялись и задумали отколоться, удалиться в подвластную им страну <…>
Источник: Ованес Драсханакертци, “История Армении”, ГЛАВА XLIII
Восточная литература (www.voctlit.narod.ru/index.htm)